В приемной семье не всегда лучше, чем в детском доме
Настя Волочаева оказалась в интернате в восемь лет вместе с пятилетним братом Ваней. Отец попал в тюрьму, а мать, пытаясь с этим справиться, начала пить. Знакомые сообщили в органы опеки.
В интернате к Насте и Ване приезжало много семей — но дети отказывались от приемных родителей и ждали, что их заберет родная мать. Тем более директор обещала, что сделает для этого всё возможное, — правда, в итоге так и не помогла. У матери не получилось вернуть детей, а через пять лет интернат попал под расформировку. Выбора не было — начали искать приемную семью.
Если верить официальной , ежегодно органы опеки забирают детей в среднем из 300 приемных семей. В день, когда это произошло с Настей и Ваней, их познакомили с новыми родителями. На этот раз детей спросили, хотят ли они в приемную семью.
Настя рассказывает, что была счастлива попасть в новую семью, но адаптироваться было непросто. Стеснялась говорить, есть перед родителями. Испытывала стыд за каждое движение и неловкость, если новые родители хотели поцеловать или обнять. Думала, что не достойна этого и ее невозможно любить. Подростки иногда не хотят в семью — как правило, потому что боятся неизвестности, предательства или того, что не оправдают надежд. Но Настя уверена: семья нужна каждому ребенку.
Плакала по ночам
Петрозаводчанка Вера Егорова прошла весь путь от начала до конца. У нее трое своих детей, поэтому маленького Ванюшу ей пока удалось взять только под опеку. Но как только старшей дочери исполнится 21 год, Верина семья усыновит мальчика окончательно.
– Я увидела в Интернете фотографию одного мальчика – и он мне запал в душу, – вспоминает Вера. – Я ночами плакала, уговаривала мужа усыновить его. Он поначалу отказывался, говорил, мол, у нас уже свои дети вон какие взрослые, а я стар для того, чтобы все сначала начинать. Потом все-таки согласился. Письменное согласие дали и мои дети, ведь им уже больше десяти лет и они имеют право голоса.
Начался процесс сбора документов. Перед этим Вере пришлось выдержать беседу с начальником отдела опеки и попечительства администрации Петрозаводска. – Она была со мной строга и требовательна. Теперь я понимаю: это своего рода проверка. Сотрудники отдела опеки должны понять, почему я хочу взять ребенка из детдома, и убедиться в серьезности моих намерений, – объясняет Вера. – После этого мне выдали список необходимых документов. Он оказался внушительным, хотя взять под опеку ребенка немного проще, чем усыновить.
Вера советует: начинать лучше с МВД. Там нужно брать справку об отсутствии судимостей. Ее делают целый месяц. А вот необходимых врачей женщина прошла быстро, хотя поначалу испугалась, насчитав в списке восемь разных специалистов. К тому же справка от врачей действительна всего три месяца, поэтому ее лучше делать последней. По городу Вера побегала изрядно. Они с мужем делали документы в разное время, поэтому на всё про всё ушло где-то четыре месяца.
Основные трудности на пути к полноценной семье с приемными детьми
1. Ожидание, что ребенок будет ценить то, что его забрали из детского дома и за все благодарить. Многие родители при малейшей ссоре напоминают о своем “героическом поступке”, погружая тем самым ребенка в чувство вины. Следом за этим обычно идет реакция агрессии, так как долго находится в чувстве вины невозможно. Агрессия может выливаться на приемных родителей, братьев или сестер, домашних животных или на самого себя. Вспомните о том, что благодарности надо учить. Кто мог сделать это в детском доме? В семьях с родными детьми это не всегда получается успешно. Поэтому запаситесь терпением и учите. И возьмите себе за принцип – никогда не напоминать ребенку, что Вы его взяли и он должен быть за это благодарен. Ведь это Вы решили, что Вам нужен приемный ребенок. Не стоит навязывать ребенку чувство вины чтобы сделать его послушным и удобным.
2. У ребенка нет четкого понимания своей роли и своего места в семье. Чем безопаснее мы себя чувствуем, тем позитивнее относимся к миру и людям. Основа безопасности – “собственное место”, комната или кровать, стол, где можно делать уроки, полки в шкафу. Если этого у ребенка нет, то у него может возникнуть ощущение, что он тут временно. А зачем стараться и что-то строить, если ты все равно уйдешь отсюда? Если в семье есть другие дети, родные, то приемный ребенок начинает сравнивать себя с их положением и чувствует себя ущербным. Ему может казаться, что их любят больше, они имеют привелегии. А подобные мысли не способствуют послушанию и согласию в семье. Задача родителей – сразу дать приемному ребенку ту безопасность, на которую он вправе расчитывать. Равные обязанности и права по сравнению с другими членами семьи. Освобождение от нагрузки тоже не способствует чувству безопасности. Это сигнал, что “меня не приняли всерьез”.
3. Страх, когда у ребенка начинает всплывать травматичные переживания из прошлого. Если Вы решаете усыновить ребенка из детского дома, то должны предполагать, что ему/ей пришлось пройти через травмирующие, болезненные события. Просто так никто в детском доме не оказывается. У ребенка, попавшего в Ваш дом пока нет иного опыта, кроме прошлого. Проигрывание с игрушками (агрессия и жестокость), нанесение себе повреждений, истерики, необоснованные страхи перед какими-то событиями или процедурами – это все сигналы о том, что там внутри травма и это очень больно. Самостоятельно с этим справиться, усилием воли изменить подобное поведение ребенок не сможет. Необходима помощь психолога или психотерапевта, который поможет ребенку отреагировать боль, а Вам почувствовать себя более уверенно.
Если Вы готовитесь к тому, чтобы взять опеку над ребенком или усыновить его, начните с самого начала посещать “школу приемных родителей”. Занятия ребёнка с психологами и социальными работниками, понимание ответственности и психологии детей, которые находились до усыновления в детском доме помогут Вам еще раз взвесить все “за и против” этого решения, подготовится к своему родительству и дадут возможность, впоследствии, не пугаться трудностей, а наслаждаться тем, что у Вас есть ребенок, а строить с ним отношения – это интересно.
В новой семье
Вера уверена: сбор документов – еще не самое сложное в процессе усыновления. Гораздо труднее становится, когда приемный ребенок начинает жить в новой семье.
– Самыми тяжелыми были первые месяцы, – говорит Вера. – Я тешила себя мыслью о том, что настанет время и мы полюбим друг друга. Сначала же было ощущение, что в доме – чужой человечек, со своими привычками. К примеру, Ваню никогда не укачивали на руках, он привык сам себя успокаивать. Тряс головой и раскачивался из стороны в сторону. Это было жуткое зрелище. А из рук он вырывался. И кушать тоже не умел, торопился и все время давился. И никак не мог насытиться – как только каша заканчивалась, Ваня начинал реветь. Поначалу сын меня никуда не отпускал. Теперь я могу уходить ненадолго, но он все равно каждый день говорит мне: «Мамочка, я так тебя люблю». И спит только рядом со мной.
По словам Веры, приемным родителям нужно заранее готовиться к тому, что у усыновленного ребенка со здоровьем будет не все в порядке. Без этого никак, ведь в детский дом ребятишки обычно попадают не от хороших родителей. Вера признается: инвалида или ребенка с тяжелой умственной отсталостью она бы физически «не потянула». Ване поставили задержку умственного развития. В полтора года мальчик знал всего два слова. Вера начала с ним заниматься. И уже через несколько месяцев Ваня заговорил. Теперь он и стихи читает, и лепит, и рисует. Ни о какой задержке больше даже и речи не идет.
Усыновление заморозили
В начале апреля Минпросвещения, Минздрав и Роспотребнадзор рекомендовали передавать детей на время пандемии из приютов в семьи на гостевой режим. Однако ряд регионов рекомендацию проигнорировали, а все процессы, связанные с процедурами усыновления, были полностью заморожены.
Например, RT рассказывал о жительнице Челябинской области Юлии Плаудэ. Женщина в конце января планировала забрать в семью девочку из приюта, но оформление документов затянулось. А в феврале представители опеки заявили усыновительнице, что в регионе объявлен карантин. Сейчас Юлия не может ни забрать ребёнка, ни навещать его.
Чтобы исправить ситуацию, волонтёры просят министерство «дать чёткие указания сотрудникам органов опеки для завершения процессов передачи детей в семьи». По мнению активистов, это надо делать в случаях, когда встреча кандидатов на усыновление и ребёнка уже состоялась и дети каждый день ждут, что их заберут.
«Мера по заморозке всех начатых процессов понятна, но с точки зрения человеческих эмоций является крайне жёсткой», — говорится в обращении.
При этом правозащитники отмечают, что «кандидатам в опекуны/усыновители не было предложено никакой альтернативы». Например, по их словам, можно было бы в условиях карантина предоставить возможность вставать на учёт в качестве кандидатов в усыновители у региональных операторов дистанционно, направляя копии всех необходимых документов по электронной почте.
В некоторых регионах пошли по этому пути, но большинство органов опеки, как подчёркивают активисты, отказывали в постановке на учёт, ссылаясь на то, что в Семейном кодексе РФ чётко прописано, что кандидат должен явиться лично.
Посещение интерната
Когда жить в такой атмосфере стало невыносимо, Анна решила посмотреть, где живет ее вторая дочка. Сначала она просто подходила к дверям, потом познакомилась с персоналом, начала расспрашивать, как там ее малышка. И в какой-то момент поняла, что готова увидеть человечка, которого она произвела на свет и бросила.
– вспоминает со слезами на глазах Анна.
В тот раз женщина сбежала, даже не подошла к девочке. Но от своих мыслей убежать было нельзя. Она каждую минуту прокручивала в памяти, как кадры из фильма в замедленной съемке, первую встречу после позорного бегства с младшей дочерью. Анну так и тянуло вернуться обратно в интернат.
Анна стояла вдалеке и наблюдала за дочкой. Вот она заинтересованно смотрит куда-то, а потом как будто уходит в себя. К женщине незаметно подошла работница интерната. «Малышка понимает, что никому не нужна» – сказала работница, и Анна выбежала, еле сдерживая рыдания.
Дома Анна ждала мужа, чтобы серьезно с ним поговорить. Она честно призналась, что была в интернате и видела их дочь. «Мы должны ее забрать» – сказала Анна, и муж сказал, что согласен. Впервые Анна испытала облегчение. Они приняли решение, и только оно было единственно верным.
Сила сопротивления
Начало их общей жизни — это постоянные занятия с психологом. Месяцы на лекарствах, которые Глебу выписал детский психиатр.
«Я помню, как пришла в аптеку и фармацевт, прочитав рецепт, спросила, правда ли это для восьмилетнего ребенка, а получив подтверждение, посмотрела на меня с ужасом», — вспоминает Наталья.
Ребенок мучился от ночных кошмаров, во сне сдирал и рвал на себе одежду — Наталья даже стала надевать на Глеба на ночь тонкий хлопковый комбинезон, который хоккеисты носят под защитой, чтобы он не мог выпутаться из него.
Сегодня Глеб не принимает никаких лекарств, психиатр их отменил, хотя продолжает наблюдать мальчика. После поездки на юг прошлым летом Глеб рассказал маме, что ему «снилось море».
Светская львица Юлия Любичанская
Юлия Любичанская широкой публике известна как бывшая супруга миллиардера Николая Саркисова, которому она родила трех детей. После развода с Саркисовым Юлия вступила в отношения с литовским актером Джеймсом Тратасом, от которого родила четвертого ребенка.
Однако через некоторое время стало известно о том, что Кузьма съехал из дорогого особняка Любичанской, а сама она призналась, что поспешила с решением взять на воспитание еще одного ребенка. Юлия рассказала о том, что оказалась не готова к проблемам переходного возраста, тем не менее продолжает общаться с Кузьмой и всегда готова ему помочь.
Формы и особенности
Усыновление — форма замещающей семьи
Ребенок в замещающей семье может оказаться путем определенных устройств.
- Усыновление. Ситуация, когда у ребенка появляются вторые родители, которые замещают его настоящих. Малыш передается взрослым по решению суда; усыновители указываются, как родные; прекращаются отношения с биологической матерью; обретение всех имущественных, а также неимущественных прав. При этом усыновители не получают денежную поддержку от государства. Основная проблема, которая возникает в данной форме устройства – это продолжительный этап оформления документов, также необходимо пройти судебную процедуру. Стоит учитывать, что к усыновителям будут выдвинуты весьма строгие требования.
- Попечительство, опека. Ребенка устраивают на проживание к одному из родственников или к специально подготовленному человеку, желающему взять его на воспитание. Детям, которые не достигли четырнадцатилетнего возраста, назначают опекуна, тем, кто старше — попечителя. Особенности данной формы: прикрепление взрослого происходит на основании утвержденного акта о попечительстве, в котором оговариваются сроки воспитания; взрослый принимает на себя роль представителя ребенка, охраняет его имущество; между взрослым и малышом не устанавливаются родственные связи; карапузу разрешается сохранить отношения с кровными родителями. Попечитель или опекун должен отчитываться о проделанной работе соответствующим органом, если он не исполняет требования, должен понести за это ответственность. Воспитание происходит на безвозмездной основе. По исполнению 18 лет государство выделяет ребенку социальное жилье.
- Приемная семья. Данный вариант рассматривается, как подвид опеки. Помещение малыша в такую семью происходит на основании соответствующего документа. Гражданам, которые взяли на себя заботу о малыше, выплачивается вознаграждение. «Родитель», который не работает, считается трудоустроенным. К плюсам данной формы относят: возможность для родителей получать дополнительные деньги, а также стаж. Минусы: строгий контроль со стороны опекунских органов, необходимость информирования о методах воспитания, проделанной работе.
- Семейный тип детского дома. Взрослого нарекают воспитателем или родителем, а малыша – воспитанником. Количество детей может быть от пяти до десяти. Ребенок находится в таком доме до восемнадцатилетия.
Я не знала, как правильно выбирать — ждала, что екнет сердце
Я изначально хотела маленького ребенка, до года. Я его долго на всех ресурсах искала, заходила на сайты, присматривалась, фотографии детей были ужасные тогда, было трудно. Начиталась форумов, где усыновители писали, как у них на детей екало сердце. Я смотрела фото и ждала, что у меня тоже екнет, потому что не знала, как правильно выбирать ребенка.
Я его рожала. 9 месяцев ходила и вынашивала, только не ребенка, а осознание того, что скоро заберу его. Сделала одну справку, через какое-то время — вторую, все постепенно. У меня был инстинкт гнездования, я передвинула всю мебель, перестирала все вещи.
Я сначала собиралась за одним в Калужскую область и уже даже связалась с директором детского дома. Прихожу с работы, а мне позвонили волонтеры одной организации и сказали, что есть другой мальчик. Раньше детей вбрасывали в чаты и форумы, не было базы, в детских домах тяжело с детьми расставались, волонтеры старались их пристроить на стадии изъятия из семьи.
Я зашла на сайт, смотрю — сидит ребенок, обкусанный комарами, в грязной майке, веревка какая-то на шее. И ничего у меня не екнуло. Просто жалость.
Это было близко, можно было съездить и посмотреть. Я поехала, поговорила с опекой, пошла в больницу, где он находился. Я взяла его на руки, и мои руки вспомнили то, что они не помнили уже полтора года. Покрутила его, он тыкал мне в нос соской, которая висела на веревке. И я решила его взять, хотя не скажу, что екало. Я очень долго сомневалась. Мои сомнения разрешил папа, которого я долго мучила сомнениями и который в конце концов сказал: «Что ты ко мне пристала с расспросами — ребенок и ребенок». И эта фраза решила все.
Через какое-то время мы его забрали и привезли домой. Из документов только справка из роддома, и больше никаких медицинских обследований, кроме общего анализа крови. Первые дни дома меня пугали, потому что малыш бился головой о стену перед сном. Хотя он не так долго был в госучреждении. Я про такое слышала, но смотреть было жутко. А так был обычный ребенок.
А через полгода мне позвонили и сказали, что есть мальчик, 4 года, изъят из семьи. Я категорически сказала «нет». Я еще подумала: а вдруг он обидит моего маленького, выстраданного и ненаглядного. А потом укладываю малыша спать и думаю: ну а что такого, места много, вот тут один будет лежать, а тут второй. Я среди ночи позвонила мужу, маме, они быстро согласились и даже обрадовались. Тем более что внешне дети были похожи. Тогда я еще не знала, чем все закончится.
Первые месяцы жизни с Вовой
Начну издалека. Я вышла замуж в 19 лет. Сама воспитанница детского дома. Вопреки бытующему мнению, скажу, что мне действительно там нравилось. Отношение со стороны воспитателей, учителей и персонала было хорошим. Люди, что называется, от Бога. Но, не суть.
Через год после свадьбы у меня родилась дочка Кристина. А ещё через 2 года я снова захотела ребёнка. Пытались мы где-то год. После очередного медицинского обследования, на котором нам в сотый раз сказали, что мой муж больше не сможет стать отцом, смирились и решили взять ребёночка из приюта. Кристюше было уже 3 лет. Она очень обрадовалась, что у неё скоро будет братик.
Вдаваться в подробности относительно бумажной волокиты и выбора не буду. В общем, в нашей семье появился годовалый мальчик Вова. Это был пухленький, миленький и щекастенький малыш, который всегда улыбался, когда кто-то подходил к его кроватке и корчил рожицы.
Первое моё удивление произошло, когда я пыталась взять его на руки и укачать. Он принялся громко плакать. Закончилась истерика, когда я положила его в кроватку. Он тут же засунул 2 пальчика в рот, вторую ручку положил на плечико и начал сам раскачиваться из стороны в сторону. Я сама воспитывалась в интернате, но такого никогда не видела.
Ну, да ладно. Мы с этим смирились. Постепенно Вова стал отходить от привычки самоукачивания и засыпал сразу, как только мы укладывали его в кроватку. Честно сказать, мне это было по душе, так как маленькую Кристюшу мы часами качали на руках, а потом в коляске.
Второе, что меня удивило, это то, что Вовчик не хотел ласки. Он постоянно вырывался из рук, вытягивая ручки и ножки. Меня это сильно расстраивало, ведь я так хотела прижать его к себе, почувствовать запах, услышать сопение, чмокание. Но этого так и не случилось. Вова позволял гладить себя только в кроватке и то не всегда. Пришлось с этим жить.
Мальчик рос здоровым и крепким, радовал хорошим аппетитом. Мы никогда его ни в чём не ограничивали, любили так же, как и Кристину, покупали игрушки, самые лучшие средства по уходу, всю необходимую мебель.
Потеря ресурса: где утечка?
Алена Синкевич, эксперт фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам». Фото: facebook.com/alyona.sinkevich
«Приемные родители это не средство, а живые люди
Это важно, потому что общественное мнение формируется пока так: мы понимаем, что любой человек, родитель может потерять работу, развестись, потерять деньги, умереть, в конце концов! А от приемного родителя мы требуем социальной стерильности, – говорит Алена Синкевич
– Если была крепкая семья, а потом она порушилась, никто не думает, как тяжело приемному родителю, все возмущаются: как же так, они говорили, что у них все хорошо! Когда теряет работу, тоже все злятся: надо же, брал детей и такая безответственность!
В жизни приемного родителя есть контракт, который он заключал. И общество невольно воспринимает его как сотрудника, который вдруг нарушает свой контракт. Приемные родители становятся наемными работниками на 24 часа в сутки. Аспектов, в которых они нуждаются в помощи, очень много. Но получают они не помощь, а упреки в нарушениях».
Выгорание сваливается на приемного родителя снежным комом. Постепенно одни проблемы наслаиваются на другие, и можно даже не успеть заметить начало этого изменения состояния.
«Представьте: пошли сложности с ребенком, а тут еще родственники под руку: “Зачем брала такого, теперь помогать не будем”. На работе начальник злится, муж загулял, тут еще контроль проверяющих органов… то есть ребенок сам по себе большая нагрузка, но вот эта реакция окружения добавляет стресса», – рассказывает Елена Мачинская,психолог-консультант фонда «Измени одну жизнь», приемная мама.
«Задача сопровождения помогать, а не контролировать, но пока все наоборот, – соглашается Алена Синкевич. – Например, у семьи проблема. К ним приходит опека, вроде бы предлагает помощь, спрашивает, какие сложности. Мама отвечает: “Ребенок не учится в школе”
В ответ инспектор начинает кричать: “Вы что, не понимаете, школьное образование – это очень важно для ребенка!”
В итоге родители получают порицание, убеждение в том, что они плохие родители, их ресурс не укрепляется, его становится еще меньше. А сопровождение должно работать на ресурсоукрепление родителей».
Ребенок действительно часто может выступать катализатором. Но часто причиной потери ресурса становятся не сами дети.
Статус приемного вытаскивает из родителя или старые травмы, или разрушение иллюзий, стереотипов, ожиданий, когда все пошло не так, или появляются новые травмы.
Частая причина выгорания родителей – завышенная планка. Иллюзии и их разрушение – еще один толчок к стрессам и потере ресурса.
«Надо помнить, что точка входа в приемное родительство – это момент риска. И надо быть к этому готовым», – советует Алена Синкевич.
В момент приемства все находятся на высоте, в эйфории, да и ребенок старается показать себя с лучшей стороны. Да, бывает, что семья берет больного ребенка, а он оказывается здоровым, или в нем раскрываются прекрасные качества, выходит хороший потенциал, но так бывает не всегда, замечает эксперт. И заранее просчитать это невозможно.
Еще одна частая надежда, которая рушится, – угроза успешности ребенка, говорит Алена Синкевич: «Вполне возможно, что вам придется любить совершенно неуспешного ребенка. Готовы ли вы к этому? Это надо как-то принимать».
Одна из причин стресса приемного родителя – страх пойти к специалисту, подчеркивает Наталия Мишанина, руководитель психологической службы фонда «Арифметика добра», попытка все держать в себе: «Не надо доводить до состояния “хоть вешайся”, не надо бояться психологов и службы сопровождения. Эти службы есть и при НКО, и кроме того, не обязательно привязываться к своему округу, можно выбрать любую службу сопровождения на свой вкус.
Главное – поставить себе задачу найти ресурс. Приемному родителю нужно быть с холодной головой, но с горячим сердцем».
Приемный сын расправился с матерью из-за оценок
Елена Шнайдер из села Усть-Тарка похоронила родного сына, столкнулась с бесплодием, но вновь стала мамой — в местном детском доме женщина увидела малыша, точь-в-точь похожего на ее покойного Игоречка. Парень рос хулиганом и двоечником, из-за чего матери порой приходилось его отчитывать — один из таких разговоров стал для Елены роковым. По версии следствия, Шнайдер отругала сына за плохие отметки — в ответ 14-детний подросток несколько раз ударил мать по голове битой. От полученных травм женщина скончалась на месте, школьник же сдался полиции.
Приемный сын Елены оказался убийцей. Фото: кадр из программы
Терпению пришел конец
Под действием препаратов в больнице Егор рассказывал мне истории, заливисто смеясь, а потом резко начинал реветь. Ни разу я не услышала от него вопроса – заберу ли я его. Он находился в больнице 4 месяца, и забыл про то, что у него есть братик и сестренка. Домашняя жизнь его не интересовала, он постоянно переводил разговор на себя. Бросать Егора я не хотела, но врач спросил, заводил ли сам мальчик разговор про то, что он хочет вернуться домой?
И тут я задумалась. У него ведь действительно отсутствовала какая-либо привязанность.
Фото иллюстративное
Это был очень запущенный случай, не было гарантии, что Егор не сделает чего-то плохого, и просто было страшно рисковать младшими детьми. Я решила не забирать мальчика из больницы. В последнем разговоре с Егором я не сказала ему всей правды, но попросила прощения.
Да, это был мой самый любимый малыш, но с ним мне было безумно тяжело. Я не оправдываю своих действий, это было настоящим предательством.
Жизнь после
Его решение поддержали все: бабушки, дедушки, близкие друзья. Муж поздно вечером заехал за Анной, и они фактически сбежали из роддома, оставив там маленького, беззащитного ребенка. Анна еще долго будет вспоминать, как они бежали к машине, а потом муж надавил на педаль газа, словно хотел побыстрее покинуть место преступления. Старшей дочке Анна сказала, что сестричка умерла, когда рождалась.
Первые недели Анна с мужем практически на разговаривали про младшую дочь, которую они бросили в роддоме. Боялись, что старшая дочка услышит, говорили, что это был единственный выход.
– пытался найти аргументы муж.
В то время к Анне часто приезжала ее мама. Она пыталась поддержать, говорила, что было принято верное решение. А сама отводила взгляд, и вообще, старалась не смотреть на Анну и ее супруга. Казалось, в их семье все были сообщниками, которые совершили страшное преступление, но пока не пойманы полицией.
В доме воцарилось гнетущее молчание. Муж стал задерживаться на работе, бабушки все реже заезжали в гости. Не было семейных ужинов, походов в кафе, поездок на природу.
– рассказывает Анна.
От безысходности женщина стала много времени проводить в интернете. Однажды наткнулась на чат, где такие же родители делились своими историями. Читать это было очень тяжело. Пары как будто искали оправдание своему поступку, но его не было.
Певица Ирина Понаровская
Ирина Понаровская и ее второй супруг, певец Вейланд Родд, долгое время мечтали о детях. Однажды во время гастролей за кулисы к Ирине подошла молодая девушка с темнокожим младенцем и рассказала, что родила ребенка от африканца и не может его оставить. Она предложила знаменитой паре купить(!) у нее девочку за 50 рублей – Понаровская расценила это как знак свыше и согласилась на необычную сделку.
Удочеренную девочку назвали Бетти, и она прожила в семье певицы до четырех лет. Потом Ирина Понаровская родила сына и, решив, что не справится с двумя детьми, отдала Бетти в детский дом.
Спустя несколько лет Бетти, или Анастасия, как ее назвали в детском доме, воссоединилась с Понаровской. Но певица обвинила девушку в краже и вновь выгнала из дома.
А агент певицы утверждает, что Ирина Понаровская уже никакого отношения к этой девушке не имеет и общаться с ней не хочет.
История мамы, которая оставила дочку в детском доме, а потом хотела ее забрать
Женщина, назовем ее Анна, жила с мужем в небольшом городке. Анна работала педагогом, ее муж – инженером. Пара решила, что пора бы завести ребенка, и через 9 месяцев на свет появилась прекрасная девочка. Спустя несколько лет Анна с мужем подумали и пришли к выводу, что дочке нужен братик или сестричка. Вторая беременность протекала сложнее, чем первая. Но Анна не переживала, ведь не все всегда бывает гладко. Долго мучил токсикоз, несколько раз лежала на сохранении в больнице. Когда у женщины начал расти живот, муж со старшей дочкой любили положить руки на него и ждать, когда младшая дочка начнет пинаться. Это было очень трогательно, а старшая девочка в такие моменты начинала громко визжать.
Приближалась дата родов. Анна собрала необходимые вещи, приехала ее мама, чтобы посмотреть старшую внучку. Роды прошли относительно быстро и легко, но Анне новорожденную почему-то не показали. Когда женщину перевезли в палату, медсестры отводили глаза, а ребенка все не приносили. Анна нервничала, не понимал, что не так. А потом к ней пришла заведующая отделением и сказала, что девочка родилась с синдромом Дауна.
Анна сидела в оцепенении. Слова заведующей медленно доходили до ее сознания, а когда она поняла, что происходит, стена поплыла, и женщина упала в обморок. Потом были слезы, рыдания, страшная депрессия. Заведующая позвала Анну к себе в кабинет, заботливо усадила на кушетку:
Анна не понимала, что ей делать. Она пыталась представить, какой будет жизнь с больным ребенком, и глаза тут же наполнялись слезами. Оставить ребенка было страшно, но также страшно было приезжать домой с такой девочкой. Анна вышла из кабинета, прислонилась к стенке, почувствовала, как ноги становятся ватными и отказываются ее слушать. Она чудом добралась до своей палаты и позвонила мужу.
– Лучше бы она умерла, лучше бы она родилась мертвой. За что нам это?
Муж безапелляционно сказал:
– В нашем доме такой ребенок жить не будет.
Чтобы принять в семью подростка, родитель должен осознать свою мотивацию
Существует мнение, что приемная семья для подростка — не больше чем «перевалочный пункт» перед самостоятельной жизнью. Из-за разрыва связи с родителями, психологической травмы, полученной в детстве, приемный подросток не способен установить близкие и длительные отношения с окружающими. В действительности это слишком категоричное мнение, а большинство травм обратимы.
Психолог, психиатр и специалист службы психологической поддержки и сопровождения приемных семей при благотворительном фонде «Дети ждут» Татьяна Дорофеева условно разделяет подростков на несколько групп, в которых всё развивается по схожему сценарию.
Подростки, проживающие в сиротских домах с рождения, не представляют, как жить в семье, и привыкли к жизни в учреждении. Среди них есть дети, которые очень хотят найти новых родителей, но им нужно время, чтобы привыкнуть. Они испытывают большой страх, быстро подстраиваются к членам новой семьи — и тогда кажется, что это неискренне. А иногда, наоборот, очень долго — и родители просто не выдерживают ожидания.
Есть подростки с более сложным опытом. Их несколько раз помещали в приюты, потом отдавали родителям, которые не смогли создать вокруг них безопасную среду. И в конечном итоге они опять попадали в детский дом — с большим запасом боли и ненависти. После такого взрослым доверять сложно, и в поведении подростков часто проявляются разные нарушения — так они испытывают приемных родителей на прочность.
Есть и процент детей из благополучных семей, которые потеряли родителей в подростковом возрасте. Им тяжелее пережить внезапную потерю, они долгое время не могут адаптироваться к жизни. Таким детям нужен сильный взрослый, который поможет пережить утрату и не станет требовать ничего взамен. Место родителя будет трудно занять сразу, так как у этих детей были родители, которых они любили.
Не легче адаптироваться в новой семье и подростку, который очень долго жил в тяжелых условиях, оказывался в опасных ситуациях, которому приходилось выживать в одиночку. Социальный опыт у него даже больше, чем у родителей, семья нужна ему как защита, но отношения он строит с трудом. Такие подростки привыкли быть независимыми.
Поэтому Татьяна советует: чтобы принять в семью подростка, надо хорошо осознать свою мотивацию и принять ребенка как партнера. Нужно быть крайне решительным и уверенным родителем, но при этом использовать гибкие подходы к решению задач и не устанавливать много «железобетонных» правил.
Приемные родители могут столкнуться с гневом, агрессией, грубостью
Важно понимать, что эти негативные эмоции скорее направлены не на конкретного взрослого — они проявляются, потому что их слишком много внутри и невозможно их удержать. Трудный подросток нуждается в искреннем принятии
Когда приемный родитель поймет природу поведения ребенка и примет его таким, какой он есть, то сможет перенаправлять энергию в созидательное русло.
У психологов фонда «Дети ждут» сложились рекомендации, как сделать адаптацию подростка в семье комфортной.
В первую очередь важно освободить время и запастись терпением, чтобы наладить общение с ребенком. Важно, например, чтобы поначалу к моменту возвращения ребенка из школы дома не было пусто
Дети часто нуждаются в особенном подходе, в том числе в вопросах обучения — знаний мало, не хватает сил, чтобы адаптироваться и учиться одновременно.
Подростки из детских домов часто плохо разбираются в значениях русских слов: имеют большой словарный запас — но не понимают многих значений. Задача родителя быть внимательным и терпеливым: когда запас знаний очень неравномерный, стремление учиться появится только после того, как пройдет стресс из-за изменения образа жизни.
Как правило, эмоциональный возраст ребенка не соответствует интеллектуальному из-за отсутствия возможности учиться выражать эмоции. Привыкание к семье проходит крайне медленно и зависит от поведения всех ее членов. Главное — спрашивать ребенка о том, что с ним происходит, о его желаниях и чувствах
А со стороны родителя важно держать слова и обещания. Взрослого ребенка уже не перевоспитать, но можно стать для него лучшим другом
Когда же екнет сердце
В планах было усыновить ребенка, которому не было еще и года. Время шло, но сердце так и не екало при виде фотографий малюток. За все то время, пока я искала ребенка, в доме был сделан глобальный ремонт, передвинута мебель, все вещи постираны.
В нашем городе своего ребенка найти не удалось, и я уже была готова ехать в другой город, как раздался телефонный звонок. Это были волонтеры, которые сообщили мне, что нашелся мальчик, весь покусанный комарами, с веревкой на шее. Сердце так и не екнуло, только жалость.
Фото иллюстративное
Мальчика этого нашли практически рядом с городом, и я все-таки решила съездить посмотреть на него. Приехала в больницу, где он находился, и долго смотрела на него, а он мне все время тыкал пустышкой в нос, которая как раз и висела у него на шее.
Маленького Егора мы забрали и привезли домой. Документов у него никаких не было, кроме справки из роддома и общего анализа крови. Изначально меня очень пугало, что Егор постоянно бьется головой об стену, когда ложиться спать. Смотреть на это было страшно.
